+ + +

Христианский труженик

Изыскание забытых исторических материалов, рукописей, документов, их комментирование и подготовка к публикации стали предметом творческого внимания С.В.Фомина ещё в советское время. Многочисленные публикации по истории рода Кантемиров, о Кишиневском периоде жизни А.С.Пушкина, о И.П.Липранди, о первом русском слависте Ю.И.Венелине определили общее направление творческих интересов С.В.Фомина - история русской культуры в связи с историей нашего государства. Этот профессиональный опыт историка и писателя-исследователя сразу же пригодился, когда С.В.Фомин в конце восьмидесятых годов своим поприщем избрал церковно-державную историю России.

В ту пору многие обратили свое внимание на издания русской православной эмиграции, чьи книги и журналы все интенсивнее стали проникать через «железный занавес» сначала неофициально, но «органы» уже на это смотрели сквозь пальцы, ну а потом все запреты были сняты полностью.

В ту пору появилась масса переизданий, в основном репринтных, благодаря которым широкие круги православных читателей узнали о существовании зарубежных Святителей - об Иоанне (Максимовиче), Нектарии (Концевиче), Нафанаиле (Львове), Аверкии (Таушеве), Вениамине (Федченкове), о церковных историках Архимандрите Константине (Зайцеве), Н.Д.Тальберге, Е.Е.Алферьеве. Однако практически все подобные переиздания, как в периодике, так и отдельными книгами, были лишены минимальных сведений об их авторах и пояснительных комментариев. То, что русские православные беженцы знали как часть собственной жизни, а их дети и внуки - из рассказов взрослых, новая аудитория в СССР и в постсоветской России не могли узнать ни из каких справочных изданий. Нужно напомнить, особенно молодым читателям и пользователям, что первая отечественная общедоступная поисковая система Rambler появилась только в 1996 году, да и потом на протяжении ещё лет пяти в сети подробная информация о русской православной эмиграции отсутствовала. Она ведь там возникала не сама по себе, а усилиями энтузиастов, которые, в свою очередь, могли почерпнуть её только из печатных изданий.

Это сейчас мы пишем в строке поисковика: «Николай Дмитриевич Тальберг» и получаем в «Рамблере» отсылки на 14 тысяч документов (в большинстве случаев случайные совпадения), в «Яндексе» находим более четырех с половиной тысяч ссылок (это ближе к реальности), 78 страниц с электронными адресами по этой теме находим в русскоязычном «Гугле», и нам остается только выбирать наиболее качественные и авторитетные источники...

Поэтому достаточно многочисленные публикации трудов Н.Д.Тальберга в России начале 1990-х годов ничего или почти ничего не могли рассказать об их авторе. А это информация, пусть в самом кратком виде, чрезвычайно важная для понимания качественного достоинства трудов Николая Дмитриевича для требовательного читателя, ещё более важна такая информация для разного рода исследователей, которые не могут о каждом историческом персонаже ХХ столетия предпринимать биографические и библиографические изыскания.

Совершенно иной подход к подобным републикациям в отечественной периодике, к переизданиям в книгах проявил С.В.Фомин. Очевидным образом тут сказалась внутренняя требовательность к своему труду профессионального историка. Взращенный в 1970-1980-е годы на отечественной Пушкиниане, которая сама по себе образовывала информационную сеть, только не электронную, не цифровую, а сформированную на основе литературных энциклопедий, множестве справочников, именных указателей к научным и академическим изданиям, С.В.Фомин пожелал стремиться к такому информационно организованному уровню на новом для России тематическом поприще.

Именно из статей, предисловий и комментариев С.В.Фомина многие православные впервые узнавали что-то достоверное о жизни после революции и гражданской войны многих церковных писателей и деятелей Русского Зарубежья, таких как Владыка Камчатский Нестор (Анисимов), Белогорский Игумен Серафим (Кузнецов), Архимандрит Константин (Зайцев), Н.Д.Тальберг, следователь по особо важным делам Н.А.Соколов, генерал-лейтенант М.К.Дитерихс. В кратких или пространных примечаниях С.В.Фомин за эти два с лишним десятилетия из тысяч разрозненных источников ввел в информационный оборот сведения о многих сотнях русских людей, которые не просто жили в первой половине и середине ХХ столетия, но оставили значительный след в русской государственной и церковной истории, в отечественной культуре, в контрреволюционной или революционной борьбе, в гражданской войне, в изгнании или в хождениях по мукам, о жертвах жидовского террора и их палачах.

Такие изыскания, когда обнародуются сведения не только об отечественных героях, но и о заклятых и последовательных врагах России, конечно, имеют отнюдь не культуртрегерское значение. Но об актуальности, о жизненной важности этих изысканий для нынешней и грядущей России скажу несколько позже...

Как я понимаю, на первоначальном этапе в информационном прорыве, который осуществлял в 1990-е годы С.В.Фомин, как и немногочисленные другие исследователи и публикаторы вроде П.Г.Паламарчука, А.Н.Стрижева, Р.В.Багдасарова, громадную роль сыграли личные контакты Сергея Владимировича с представителями русских беженцев первого и второго поколений в Европе, Австралии и в обоих Америках. Пишу об этом предположительно, поскольку как-то ни разу мне не доводилось обсуждать с Сергеем Владимировичем эту проблематику его творческой лаборатории, но свои предположения делаю, во-первых, на основании собственного опыта подобных контактов с эмигрантами старшего поколения, а, во-вторых, на основании опыта моих ближайших соратников, например, писателя А.Ю.Хвалина.

Но Сергей Владимирович одним из первых исследователей и публикаторов в моем окружении, среди моих знакомых, приятелей, друзей и соратников целиком посвятил свою жизнь изысканиям и сбору информации, фактически уйдя в творческий затвор, удалившись от участия в любых православных научных и общественных мероприятиях, посвятив себя каждодневному, кропотливому собирательному труду.

Сейчас из документальных материалов и книг, подготовленных С.В.Фоминым к печати, можно составить целую библиотечку. Библиография научно-исследовательских, публикаторских и частично публицистических трудов С.В.Фомина занимает не один десяток страниц и может посоперничать с любым чисто академическим историком.

Общение с известными Старцами - Архимандритом Иоанном (Крестьянкиным), Архимандритом Кириллом (Павловым), Протоиереем Николаем Гурьяновым, Протоиереем Валерианом Кречетовым оказало громадное влияние на разные этапы творчества С.В.Фомина. Мне помнится период во второй половине девяностых годов, когда Сергей Владимирович, собирался посвятить себя Священнослужению и духовно готовил себя к такому жизненному повороту. Мне неизвестны детали и обстоятельства, как побуждавшие его к такому выбору, так и то, почему этого не произошло. Но вместе с тем я вижу проявление Промысла Божия в том, что такой кардинальной бытийной перемены в его судьбе не произошло.

Конечно, С.В.Фомину хватило бы и духовной образованности, и духовного опыта, чтобы стать недюжинным священником Русской Православной Церкви и достойно служить у Престола в храмовом Алтаре, окормлять наших современников в качестве умудренного Пастыря. Но вместе с тем для меня очевидно, что при такой бытийной перемене многие направления его исследований, осуществленные с конца девяностых годов по нынешнюю пору, не были бы реализованы, стали бы просто недоступны, как по великой трудоемкости самого священнослужения, так и по очевидным обстоятельствам современной церковной политики и строгим требованиям «аполитичности» к рядовому духовенству со стороны Священноначалия.

Все же Сергею Владимировичу было предначертано иное, впрочем, сугубо церковное, хотя и в мiрянском чине, служение Богу.

В нашу пору, когда стезя священнослужителя стала привлекательна для многих молодых людей, совершенно чуждых как внутреннего Христианского мистицизма, так и подобающего благочестия, верности фундаментальным положениям Православия, и стала средством успешной жизненной карьеры, искренне Православным Батюшкам требуются многие компромиссы, ограничивающие их проповедническую деятельность даже в храмовом Богослужении, а уж о проповеднической писательской деятельности и говорить не приходится. Достаточно посмотреть на библиографии книг известных Пастырей, которые приобрели широкую известность как православные писатели в 1990-е годы, и сравнить с их изданиями последнего десятилетия, чтобы наглядно увидеть, что в лучшем случае это переиздания старых работ или расшифровки храмовых проповедей. Да и последнего рода издания зримым образом сокращаются, а оригинальные исследования у этих авторов-священников сошли на нет.

Угроза лишиться настоятельства или штатного места в храме, и даже оказаться под запретом по обвинению в «политике», особенно реальна для духовенства правоконсервативного крыла Русской Православной Церкви, не говоря уже о Священниках-царистах, которых зачастую епархиальные начальники едва-едва терпят за прошлые выступления прежних десятилетий, но решительно не станут терпеть, если эти Пастыри в современных статьях и книгах станут выражать свои убеждения по поводу Богоустановленности природы Русского Православного Царства. Конечно, такое положение дел, по Божией милости, не повсеместно, и ряд Батюшек (в основном столичных и потому широко известных) продолжают преимущественно в интернете выражать свои православно-монархические воззрения, например, на «Русской Линии» или «Русской Народной Линии», на личных интернет-страничках, в «блогах». Но церковное книгоиздание, тесно связанное с храмовой книготорговлей, даже для большинства этих смелых Батюшек-монархистов в последние полтора-два года стало практически недоступно по хорошо известным обстоятельствам.

Подобная дисциплинарная иерархическая «узда» была бы совершенно неприемлема для церковно-научных разработок этого же периода С.В.Фомина. Не ступив на путь храмового Богослужения у Престола, Сергей Владимирович выбрал путь царского священия (1 Пет. 2, 9), не обусловленного Таинством Хиротонии, но доступного всякому глубоко верующему мiрянину и церковнослужителю. И этот выбор моего соратника, сослуживца тем более драгоценен для меня, поскольку в нём вижу и подобающие смирение и жертву славою, благополучием. Вижу и великий плод этой жизненной жертвы.

В пору слома советского бытия и транжирства всех послевоенных достижений СССР в качестве идеала, образца деловой активности стало преподноситься посредничество, то есть деятельность, не связанная с производством каких-либо материальных или иных ценностей, а просто основанная на «оседлании» денежных потоков и получении от них «маржи». Люди, затевавшие в советское время ускорение, кооперацию и перестройку, вовсе не ставили себе целью решение каких-либо действительных народнохозяйственных задач и творческого создания новых секторов, укладов отечественной экономики. Постановления партии и законы о кооперации составлялись таким образом, чтобы исключить какую-либо новую производительную деятельность, чтобы кооператорам выгодными были только посредничество и торговля. Коммунистические реформаторы со Старой площади ставили реальной целью воспитать из части советской молодежи, в основном комсомольских функционеров, класс паразитов, на который им можно будет опереться. Инициаторы перемен сами и для своих наследников хапнули ломти советского «пирога», а потому им нужна была мобильная армия молодых хищников для сохранения своей собственности и отстаивания корпоративных интересов. Тогда обыкновенный созидательный труд на многие годы стал предметом насмешки и уделом «неудачников», сама атмосфера глумления над миллионами тружеников, их бытийными и житейскими идеалами позволяла жирующим проходимцам, оседлавшим финансовые потоки, по полгода и более не платить людям заработной платы, а крутить их деньги в финансовых махинациях, которые за короткие сроки в несколько месяцев приносили 200, 300, 400 и более процентов чистой прибыли.

К сожалению, такие паразитические «идеалы» финансовой «успешности» проникли и в церковную среду, в значительную часть духовенства и околоцерковного чиновничества. Сколько появилось за это время пустопорожних «православных» проектов и перфомансов, в основе которых была банальная «распилка» тех или иных финансовых потоков! Именно в защите такого «благополучия» кроются причины строгости церковного начальства по отношению к священникам и церковным писателям, которые «лезут в политику», которые смеют нарушать их буржуазный, капиталистический порядок напоминаниями о грядущем Православном Царе и о чаемом Самодержавии.

В чем я вижу великий личный духовно-нравственный, христианский подвиг моего современника? Труд, труд и ещё раз труд - труд каждодневный, труд кропотливый, труд жертвенный: труд дотошного собирателя, труд многоопытного исследователя, труд историка-мыслителя, труд одаренного писателя. Вот главные черты творческого лица Сергея Владимировича Фомина на фоне эпохи транжирства, народного разорения и воинствующего тунеядства светского политического чиновничества и «успешных» церковнослужителей.

Царское Дело Сергея Фомина

Мне в 2000 году вскоре после прославления Святых Царственных Мучеников передавали слова одного выдающегося Архипастыря, высказанные на Высоком Собрании современных Святителей по поводу православных царистов, которые на протяжении более десяти лет - еще при Святейшем Пимене - начали требовать от Священного Синода и Соборов Русской Православной Церкви канонизации Царя-Мученика Николая и Его Семейства или признания таковой канонизации, осуществленной РПЦЗ 1 Ноября 1981 года. Передаю только смысл тех слов, высказанных с досадой: «Вот мы прославили им Царя, так они теперь что-нибудь ещё придумают!»

К сожалению, и сейчас частью либерального крыла духовенства Русской Православной Церкви Московского Патриархата деяние Августовского Архиерейского Собора 2000 года по канонизации Царской Семьи воспринимается не как проявление Божией Воли, Его Промысла, а как общественно-политическая «уступка» Священноначалия настроениям простого Православного Народа. Однако того, что требования Верующего Народа были только следствием многолетнего и трудоемкого открытия Верующим Народом исторической истины о жизненном и смертном подвиге Государя Императора Николая Александровича, истины о преступном заговоре против Царствующей Династии и о Екатеринбургском злодеянии, следствием многотысячных современных свидетельств о чудесах Святого Царя-Мученика Николая и Его икон, эти церковные либералы видеть не хотят и сейчас.

Но лично мне виден масштабный вклад Сергея Владимировича Фомина в этот всенародный собирательный и соборный труд, о котором Августовский Собор 2000 года только засвидетельствовал на уровне Вселенского Православия.

Комментированные публикации глав из труда генерала М.К.Дитерихса «Убийство Царской Семьи» (Наш Современник. 1991. N 7. С. 153-165.), книг Митрополита Нестора (Анисимова) «Моя Камчатка. Записки православного миссионера» (Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1995), «Неизвестный Нилус» (Совместно с Р.В.Багдасаровым. М., 1995), «Свете тихий. Жизнеописание и труды Епископа Серпуховского Арсения (Жадановского)» (М., Паломникъ, 1996), Игумена Серафима (Кузнецова) «Православный Царь-Мученик» (М., Паломникъ, 1997), «В гости к Батюшке Серафиму» (М., Паломникъ, 1997), «Державная Правительница Земли Русской» (М., Паломникъ, 1999), Епископа Арсения (Жадановского) «Духовный дневник» (М., Правило Веры, 1999), Н.Д.Тальберга «Русская быль. Очерки истории Императорской России (М., Правило Веры, 2000), Архимандрита Константина (Зайцева) «Чудо Русской Истории» (2000), статьи С.В.Фомина «Вокруг алтаря сатаны» (1992-1993), «К вопросу о ритуальном характере Екатеринбургского убийства» (1998), «Крестный путь Царской Семьи на Екатеринбургскую Голгофу знаменательно совпадает с судьбой Крестителя Спасова и Предтечи Иоанна» (1998), «Ипатьевский дом. Хроника» (2000) - очерчивают размеры этого жертвенного вклада.

Совершенно особое место в этом ряду занимает «Царский Сборник», вышедший первым изданием в 1999 году, где Сергей Владимирович Фомин с глубокой любовью и тщательностью собрал все, что связано со Святым Царем-Мучеником и Богослужением Православной Церкви, как храмовым, так и келейным. По моему глубокому убеждению, эти творческие усилия собирателя духовных сокровищ и писателя-исследователя оказали решительное влияние на духоподъемное настроение Церковного Народа, а через это - на народное настроение и на решение Собора 2000 года.

По большому счету в центре всех трудов С.В.Фомина 1990-2000 годов, безотносительно к их конкретным темам, стоит личность Святого Царя-Мученика Николая Александровича и обличение тайны цареубийства 4/17 Июля 1918 года. В «России перед Вторым Пришествием» это видно наглядно даже неискушенному читателю, в других публикациях этот центральный мотив не столь очевиден, но для специалистов, знатоков, опытных книгочеев он тоже совершенно ясен.

Свод его трудов образует своего рода документально-духовную, церковно-историческую Библейскую Симфонию по Царскому Делу. Как еще в самом начале 1990-х годов выразился наш общий соратник Валерий Владимирович Архипов, - вопрос о Екатеринбургском цареубийстве и есть тот самый апокалиптический Ключ Давидов, Ключ Разумения (Ис. 22, 22; Лк. 11, 52; Откр. 3, 7) к Чуду Воскресения России как Православного Самодержавного Царства. И сводить многолетние усилия православного писателя, церковного ученого С.В.Фомина по разумению и прославлению подвига Святого Царя-Мученика Николая к одному участию в подготовке Соборной канонизации 2000 года, конечно, нельзя. Канонизация - важнейший шаг к общецерковному покаянию, освобождение от пут административных запретов храмового почитания Августейших Великомучеников, но, по сути, подлинное открытое прославление Царского Подвига в России этим только начиналось. И такое понимание этого мистического, таинственного общенародного, общегосударственного дела нашло яркое выражение в последующих трудах С.В.Фомина 2000-2011 годов.

В это время происходит и переиздание вышедших прежде книг, с уточнениями в примечаниях и с важными дополнениями. Выходит и целая серия новых книг-исследований и книг-публикаций с обширными историческими и церковными комментариями. Это - «Сказание и Акафист чудотворной иконе Божией Матери, именуемой «Избавительница»« (М., 2001), «...И даны будут Жене Два Крыла» (М., 2002), Марков С.В. «Покинутая Царская Семья 1917-1918» (М., 2002), «Святой Праведный Старец Феодор Томский» (М., 2003), «Последний Царский Святой. Святитель Иоанн (Максимович), Митрополит Тобольский, Сибирский Чудотворец. Житие. Чудеса. Прославление. Служба. Акафист» (СПб., 2003), «Страж Дома Господня. Патриарх Московский и всея Руси Сергий (Страгородский)» (М., 2003), Тальберг Н.Д. «О Вере, Царе и Отечестве. От Крещения Руси до клятвопреступного бунта» (М., 2004), Якобий И.П. «Император Николай Второй и революция» (СПб., 2005), «Скорбный Ангел. Царица-Мученица Александра Новая в письмах, дневниках и воспоминаниях» (СПб., 2005), «На Царской Страже» (М, 2006), «Золотой Клинок Империи. Свиты Его Императорского Величества генерал от кавалерии граф Федор Артурович Келлер» (М, 2007), «Ждать умейте!» (М., 2011).

Просто упоминая труды и книги, выпущенные С.В.Фоминым в 1990-2000 годах и после - в 2001-2011 годах, я даже упоминаю далеко не всё, поскольку невозможно превращать данные юбилейные заметки в «слепую» библиографию. Мои выборочные библиографические перечни являются лишь наглядными текстовыми иллюстрациями громадной созидательной работы, проделанной нашим современником в пору масштабного почти повсеместного разорения, нравственного и духовного унижения нашего возлюбленного Отечества. Только значительные направления сугубо церковной жизни этой страшной эпохи свидетельствуют о духовном созидании, о сохранении, сбережении и возрождении духовных сокровищ, хотя тлен разорения касался порою очень значительно и этой области жизни народа, его церковной жизни. Но труд С.В.Фомина потому был успешен и плодоносен, что с Божией Помощью осуществлялся в сугубо церковном русле, как бы это ни пытались представить иначе некоторые из церковных либералов.

Надо сказать, что процитированное в начале этой главки опасение выдающегося Архипастыря не было гадательным и безпочвенным: «...придумают что-то ещё...» Тому пример творчество нашего нынешнего юбиляра, хотя в нём нет ничего «придуманного». Уже в публикациях 1990-х годов у С.В.Фомина обнаруживались тематические направления духовных настроений православного народа, монархически настроенного церковного народа, которые ярко проявили себя уже в самом начале первого десятилетия XXI века.

Это, во-первых, подготовленная С.В.Фоминым и изданная в 1999 году книга: Царь Иоанн Васильевич Грозный «Духовные песнопения и молитвословия. Тропари. Кондак. Стихиры. Канон. Молитвы. Духовная грамота». Книга сопровождалась обстоятельным предисловием С.В.Фомина «Державный гимнограф». Природа Русского Православного Самодержавного Царства, отъятие которого от России произошло в Феврале 1917 года, недоступна к духовному постижению без осмысления литературного, богословского наследия Первого Русского Царя.

Во-вторых, это внимание исследователя в статьях, непосредственно посвященных цареубийству, к личности и мученической кончине сибирского крестьянина и Царского Друга Григория Ефимовича Распутина-Нового.

Впрочем, глубокий творческий интерес С.В.Фомина к этим историческим личностям не имел под собой никакой сенсационности и желания привлечь к себе дополнительное внимание, этот исследовательский интерес у С.В.Фомина созревал давно - с самого начала 1990-х годов. Но только к началу 2000-х годов писатель, ученый духовно созрел, чтобы напрямую подступиться к страшной и человеческими усилиями неподъемной теме. Предшественниками С.В.Фомина в этом направлении были А.А.Щедрин и О.А.Платонов, которые в 1990-х годах неоднократно обращались к пересмотру расхожего клеветнического мифа о Г.Е.Распутине.

Екатеринбургскому ритуальному цареубийству в подвале Ипатьевского особняка в ночь с 16 на 17 Июля 1918 года духовно предшествовало Петроградское ритуальное убийство Друга Царя в подвале Юсуповского дворца в ночь 16 на 17 Декабря 1916 года. Не для статистов-участников, а для подлинных вдохновителей и организаторов убийства Мученика Григория Нового Петроградское злодеяние было прямой подготовкой государственного переворота и цареубийства, которое замышлялось уже в первые месяцы 1917 года.

Титул «Новомученики» по отношению к сонму Русских Святых, пострадавших в ХХ веке, вроде бы не требует особых пояснений, «Новые Мученики», то есть новые в сравнении с сонмом Христианских Мучеников, которые пострадали вслед за Иисусом во времена Древней Церкви или в эпоху Средних веков. Церковному сознанию тогда - в начальные годы Мiровой революции, было необходимо как-то особо выделить подвиг верных в сравнении с Мученичеством древних Христиан. Было необходимо тем самым засвидетельствовать на уровне понятия пока ещё скрытое, но по масштабам глобальное наступление нового мiрового порядка, антихристианского, богоборческого по своей сути. Эпоха христианской государственности, начатая при Святом Равноапостольном Константине Великом, завершилась. Первомученики, страдавшие за ХРИСТА сначала от фарисейско-саддукейских, а потом и языческих гонений до начала IV века по Р.Х. В ХХ столетии Христианские Мученики стали новой реальностью. Это внешняя и почти очевидная историческая этимология Святого титула «Новый Мученик».

Но в истории титульного понятия «Новомученики ХХ века» есть таинственное неприметное начало. Оно напрямую связано с убийством сибирского крестьянина Григория Нового.

Продолжение следует

Примечания и сноски