Спускаясь в бар, чуть не столкнулся со стильным мужчиной в светлом льняном пиджаке и коктейлем в правой руке. Узкая крутая лестница не позволяла нам разойтись, и мужчина, улыбнувшись, спустился вниз, пропуская меня. Я бы и не вспомнил об этом господине, встретив знакомого журналиста и заговорившись с ним, но судьбе видно было угодно свести нас. После прибытия на остров и обильного застолья, сопровождающегося поздравительными речами и разговорами о судьбах России, пошёл прогуляться и опять столкнулся с незнакомцем на тропинке, ведущей к берегу водоёма. Походка его стала менее уверенной, пиджак он где- то оставил.
- Я извиняюсь, немного перебрал – всё хотел расслабиться, - начал он разговор. - Ничего, бывает, - ответил я.
- Редко, редко, - и, вздохнув, продолжил, - иногда хочется напиться, чтобы забыться
- Помогает?
- Не всегда. Но не это сейчас главное… Я давно ждал случая, чтобы с вами поговорить. Пройдемте поближе к воде, там есть скамейка, - и он указал рукой направо, как бы приглашая следовать за ним.
- Хорошо, - ответил я, про себя подумав: '' Очередной ненормальный, который хочет поспорить по поводу моей последней книги''.
- Может, перейдём на ты, мы ведь почти ровесники,
предложил через какое-то время незнакомец. – Меня зовут Алексей. Пожав протянутую небольшую мозолистую ладонь, которая не очень вязалась с интеллигентным холёным лицом, я произнёс: - Согласен.
- Дело в том, что я очень заинтересовался твоей книгой и собирался подъехать побеседовать, но всё как - то не срасталось. Мне очень понравился твой миф о Русском Ордене. - Некоторые считают, что это вовсе не миф, что Орден существует, - ответил я. - Хотелось, чтобы это было правдой, но это, к сожалению, невозможно. Вернее, невозможно чтобы он существовал всегда. Сейчас поясню: есть или образуются на время некие организации, деятельность которых можно рассматривать как выполнение задач ''Русского Ордена''. Роль Ордена может какое-то время выполнять даже одна сверходарённая личность, этакий ''человек-оркестр''. А в остальном - это блеф!
- А может быть это – материализация идеи русского сопротивления, переход ожиданий из виртуальной сферы в реальную; надежда, которая позволяет многим чувствовать себя защищёнными, опереться на веру в невидимых руководителей? Ощущение, что что-то где-то есть, кто-то в курсе всего происходящего и думает о ''малых сих'', многих поддерживает, позволяет не опустить руки?!
- Слаб человек и ищет, кому поклониться, к какой стене прислониться. Но ведь это обман, иллюзии. В этот момент зазвонил мобильный телефон, висевший на брючном ремне Алексея.
- Да, - ответил он, прислонив трубку к правому уху, - понял, понял. Перезвоню через часок.
Отключив телефон и побарабанив пальцами по доскам скамейки, он вновь обратился ко мне: - Есть что возразить?
- Может быть это не обман, а ложь во имя правды? – ответил я.
- Хотите успокоить ''стадо''? Ввергнуть в сон – а во сне и умереть не страшно? - Не совсем так, скорее, хочется заставить некоторых, как ты выразился из ''стада'', почувствовать себя героями, способными исполнить особую миссию. Дать им знать ''зачем'', чтобы они могли вынести любое ''как'', парировал я.
- Фёдора Михайловича любите…
- Очень уважаю.
- Это я к тому, что отдельные личности что- то могут сделать, а толпа – никогда. Менталитет русского народа, христианского по своей сущности, никогда не позволит ему собраться в какую бы то ни было тайную организацию, обладающую, к тому же, реальной силой. Никогда! – он произнёс это как приговор, но с грустным сожалением.
- А может быть всё-таки попытаться? – спросил я. - Не сразу умирать, а помучиться, как говорил товарищ Сухов из '' Белого солнца пустыни''?
- Бесполезно, я сам пытался неоднократно это сделать и знаю многих себе подобных, кто разочаровался окончательно. Сейчас думают только о личном спасении, в смысле – души. Ну да бог с ними.
- Ты предлагаешь со всем смириться, стать баранами на заклание? - Ну почему же, вовсе нет; просто нужно надеяться только на себя, никого не винить и не осуждать. Решиться и действовать!
- И как же действовать? – поинтересовался я.
- Не знаю как другие, отвечу за себя, - он на минуту задумался и продолжил. – Я ведь тоже начинал с участия в разных патриотических фронтах, и в партиях состоял и клубах; и оружием воевал и пером. Общался и с гениями и со старцами… Понял одно – вождя под себя не найти, и – каждый должен оборонять свой собственный окопчик. Каждый и сам! В общем, разочаровался я в патриотическом движении, разуверился в его силе. Да и народ жалко: вечно он крайний. И подался я к умным людям. Догадываешься, какой национальности?
- Евреи что ли?
- Они самые. Хотя и у них не всё так просто, как пишут русские патриоты: никакого единства там не наблюдается. Сошёлся не с ортодоксами и мистиками, а с еврейскими скептиками. Получается парадоксальная ситуация: они пытаются тормозить конец всего, а ускоряю. Но сейчас не об этом. Помнишь, как у поэта: ''Дар бесценный, дар напрасный – жизнь, зачем ты мне дана?'' А я в минуты раздумья ставил этот вопрос по другому: почему мне? Знавал я людей лучше, умнее, чище, а что- то сделать должен именно я. Почему я, довольно подлый, страстный, грешный человек? Может быть потому, что я как раз лучше приспособлен к реалиям современной жизни, выживу там, где они не смогли бы? Наверное, моё место здесь, среди ''праха земного'', а их – на небесах. Моё дело – здесь дерьмо разгребать, а их – помогать нам оттуда?! – Алексей опять на минуту задумался и, потерев лоб пальцами левой руки, продолжил свою мысль. – У каждого человека есть своё предназначение, своя миссия на земле. У каждого! Понять это предназначение и постараться выполнить – подвиг! Ты знаешь, порой как будто что-то простреливает в голове: все умерли, а я живу! Значит, должен что-то сделать, хоть как-то вступиться за правду. Ленивый, с детства боязливый, склонный к самооправданию, а должен упорно и терпеливо, без сомнения в успехе бить и бить в одну точку – с верой и надеждой, которые дают силы и мужество. Если я живу за всех тех, кого уже нет, стыдно не соответствовать ожиданиям; страшно чувствовать себя обманщиком тех, кого не вернуть, - они верили мне и верили в меня. Это – ад на земле, по крайней мере, для меня. А что для меня непереносимо после жизни? Это молчаливый укор любящего Сердца; укор за то, что подвёл Его, не выполнил ожидаемого. Ведь кому многое дано, с того многое и спросится… Помнишь, как у Достоевского в его '' Великом инквизиторе'': Христос не учил, не винил, не увещевал, не произнёс ни единого слова, а просто смиренно выслушал инквизитора и поцеловал его. Кстати, это, по-моему, не законченный образ. Достоевский оставил потомкам много вопросов. Хочешь, поделюсь своими соображениями на этот счёт?
- Интересно послушать, ведь это и мне не даёт покоя.
- Смысл в том, что, предав Христа в жизни, он остаётся тайно верующим и приближает приход Антихриста, потому что любит и жалеет людей и хочет уменьшить время их страданий. Он хочет, чтобы поскорее всё закончилось, потому что не видит смысла в мучениях простых смертных.
- Но почему он решил, что это случится уже при нём? Подобные заблуждения – предчувствие ''конца света'' – бывали в истории неоднократно. Взять того же патриарха Никона, - я разволновался и встал с лавочки.
- Это да. Поэтому у меня есть своя версия событий, теория, которая хоть как-то объясняет происходящее, и, в частности, моё место в нём, - Алексей тоже поднялся с лавочки, и мы двинулись в сторону кафе.
- Антимасонское сопротивление?
- Не совсем так. Смысл в том, что постоянно действующей политической организации русского народа не существует, и никогда не существовало. А основную работу всегда проделывали гениальные одиночки, фанатики, которые в той или иной степени примеряли на себя мантию Великого инквизитора. Поэтому можно говорить о феномене как бы вечно живущего единого человека – инквизитора, дух которого вселяется в того или иного исполнителя его воли. Особенно в переломные моменты истории. Кто-то характеризует это явление как своего рода одержимость.
- Психическое заболевание, диагностируемое как прелесть, шизофрения и паранойя, - мы подошли к кафе, когда гуляющие собирались садиться на корабль, чтобы плыть обратно.
Уединившись на носу судна, продолжили беседу: - Это проще всего – обвинить кого-то в мании величия или сумасшествии, на самом деле всё сложнее. ( Я говорю о России с 12 века по сегодняшний день). Это гениальные одиночки, люди сильной воли, огромной веры и апокалиптических предчувствий, которые берут в какой-то момент бремя ответственности на себя; берут добровольно, когда от этого ''груза'' все отказываются. Все! И, зачастую, становятся монархами и патриархами в одном лице. Не ''де юро'', а ''де факто''. С этой точки зрения можно рассматривать благоверного князя Александра Невского и патриарха Никона, страстотерпца царя Николая и русского грузина, ''бича Божия'', Сталина.
- Ну и чего же добивается Великий инквизитор? В чём смысл его деятельности, разве это не претензия на место Бога, замена Творца идолом, чтобы успокоить совесть человеков? Сделать их ''счастливыми'' хоть на миг?
Думаю, что не совсем так. По-моему, Великий инквизитор пытается взять большую часть грехов ''слабых человеков'' на себя, как бы говоря: их грех – на мне! А за это он готовится принести себя в жертву ещё при этой жизни – бороться до конца с врагом, которого простые смертные не признают за такового, или смиряются перед ним, оправдывая своё непротивление словами: что же я один могу? Или - я как все! А все – толпа, рой, поведение которого не определяется поведением отдельных пчёл. Я сейчас выскажу кощунственную для многих мысль.
- Интересно послушать…
- В моменты истории, когда большинству кажется, что всё кончено, когда присутствует давящее чувство богооставленности, эти люди хоть на миг удерживают ситуацию, препятствуют наступлению хаоса, - практически в одиночку. Это первое. А второе, по-моему, все они готовились к схватке с антихристом, или претендентом на его роль, лицом к лицу и чуть ли не врукопашную. - Но ведь это невозможно, это просто непомерные амбиции, прямо таки дьявольская гордыня, - горячился я.
- Так считают многие, и, вместо поддержки, в самое трудное время инквизитор получает удары от своих - от тех, кого он защищает. Как правило, разбираются и что-то начинают понимать только потом, когда уже всё кончилось. Вот, последнего царя-мученика прославили, Сталина более-менее реабилитировали, роль патриарха Никона стали оценивать правильно – это хорошо. А то, что сегодня происходит, трактуют эмоционально, поверхностно, потому что не хватает спокойствия и трезвости, да и мужества называть всё своими именами. Сказывается зависимость от мнения толпы, установившихся стереотипов и ложных авторитетов; больше верят легендам, чем реалиям. Ну что ж, не бывает пророка в своём Отечестве…
- Мы немного отклонились от темы. Меня интересует вопрос: инквизитор отпустил Христа, а что дальше?
- Инквизитор должен был его казнить, но отпустил. Что же будет с ним самим, как он объяснит свой поступок ближайшему окружению? Этого у Достоевского нет. На мой взгляд, поступив таким образом, инквизитор приговорил сам себя… На сегодняшний день, как мне кажется, тот, кто считает себя наследником дела Великого инквизитора, живёт в ожидании схватки с антихристом; готовится пожертвовать собой, чтобы предупредить всех. Заранее понимая ,что обречён (убить Антихриста человеку не дано), он хочет лишь пробудить людей; своей гибелью рассеять тот иллюзорный туман, которым будет окутан ''посланник Зверя'', выдающий себя за Христа так, что прельстит многих.
- Довольно любопытная трактовка, но можно кое с чем поспорить.
- Не нужно. Я и сам понимаю, что слишком много натяжек. Просто хотелось обрисовать то, что меня волнует в последнее время, описать явление, которое сродни особой болезни и которое может поразить лучших. Я, наверное, тебя загрузил, извини, но больше не могу носить это в душе нераздельно. Мы перешли в салон, так как судно подходило к берегу. Спустившись по деревянному трапу с верёвочными поручнями на твердую почву, мой новый знакомый произнёс: - Ну, прощай.
- Мне больше нравится – до свидания.
- Согласен, - пожав мне руку, произнёс Алексей.
Хлопнула закрывающаяся дверца шикарного лимузина, который плавно тронулся с места, увозя моего собеседника. Но, проехав метров десять, автомобиль остановился. Алексей вышел из машины, быстро подошёл ко мне и, взяв под локоть, заговорил: - В завершение разговора, пока не забыл: есть пророчество о том, что Антихрист родится в России…
- Я что- то об этом читал.
- Самое главное – о чём многие забывают – то, что он явится не как противник, а как защитник христианства.
- Это тоже не секрет…
- А самое страшное, что произойдёт раскол русского народа. Вернее, он уже идёт.
- Мне кажется порой, что и раскалывать то нечего.
- Не скажи… Так вот, раскол богоносного народа на верных, жидовствующих и, как я их называю, ''крестоносцев''.
- Жидовствующие мне понятны, а кто такие русские ''крестоносцы''?
- Это те русские, которые, поддавшись искушению, насаждают веру ''огнём и мечом'', помогая неосознанно торжеству противника. Явление сие получило название правобесие. Это – свои же деятельные дураки, которые оказываются в итоге хуже врага; русские руки, которые надо отрубать! И это сейчас одна из задач инквизитора.
- И поэтому ты здесь?
- Отчасти.
- Ты говоришь страшные вещи, - чуть замешкался я от напора Алексея,- многое я не могу принять…
- Не принимай, но и не суди – до времени. Хотя бы ты! – в его глазах застыла тоскливая боль.
Я ничего не ответил, а просто обнял его. |
