13 ИЮНЯ 1982 года посол СССР в ДРА Ф.А. Табеев обратился телеграммой к руководству страны (Л.И. Брежневу, А.А. Громыко, Д.Ф. Устинову, В.Ф. Федорчуку, Н.А. Щелокову) с просьбой о срочном вводе 7—8 батальонов внутренних войск МВД СССР. Просьба эта объяснялась весьма традиционно — «осложнением обстановки». Предполагалось взять под охрану и оборону объекты советско-афганского экономического сотрудничества и места проживания советских граждан, которых всегда было достаточно много. В телеграмме также указывалось, что вопрос согласован с руководством ДРА.
Брежнев дал указание Министерству обороны, МВД, КГБ, ГКЭС (Государственный комитет по экономическим связям) внести свои предложения. Не берусь судить и предполагать, как обсуждался этот вопрос в верхнем эшелоне руководства. Расскажу непосредственно о той работе, которую проделали генералы и офицеры внутренних войск, решая очень непростую вводную.
18 июля состоялось совещание у начальника внутренних войск генерала армии И. К. Яковлева — члены военного совета ознакомились с телеграммой нашего посла в Кабуле и поручением министра внутренних дел СССР о направлении в ДРА оперативной группы Главного управления внутренних войск. Предстояло совместно с представителями КГБ и ГКЭС провести рекогносцировку: изучить объекты и реальную обстановку вокруг них, определить требуемое количество сил и средств, согласовать с командованием 40-й армии и руководством МВД ДРА условия ввода войск, их материально-техническое обеспечение. Была еще и масса других вопросов — задача командованию войск сразу же представлялась чрезвычайно сложной, требующей взвешенного, быстрого и в то же время тщательного решения.
Внутренние войска не имели свободной численности. Небольшие части оперативного назначения дислоцировались в основном в столицах некоторых союзных peспублик и были предельно загружены выполнением повседневных задач.
Но как бы то ни было, поручение руководства страны есть приказ, и его нам следовало выполнять. На совещании, о котором я упомянул выше, был определен состав группы для скорого вылета в Кабул. Возглавлять группу поручили мне (в то время я был первым заместителем начальника штаба войск). Сразу замечу, что мне здорово повезло с заместителем — генерал-майор П.А. Степанов уже провел в Афганистане почти два года, прекрасно знал обстановку. Через несколько дней, уже в командировке, мы убедились в высоком авторитете Павла Александровича среди руководителей советских представительств в ДРА, сотрудников МВД Афганистана, наших воинов.
28 июля я был в кабинете начальника войск, когда позвонил заведующий отделом административных органов ЦК КПСС А. И. Савинкин и потребовал ускорить наш вылет.
29 июля наша группа, к которой присоединился представитель КГБ полковник Александров, вылетела традиционным маршрутом через Ташкент.
31 июля мы были в Кабуле и сразу же начали работу. Первое совещание — у руководителя представительства МВД СССР генерал-лейтенанта милиции Н.Е. Цыганника. Я доложил цель командировки, ее сроки. До нас довели обстановку, подробнее охарактеризовав ее в тех провинциях, где находятся интересующие нас (и, естественно, душманов) объекты. Разговор был полезным. Я задал вопросы, которые волновали меня больше всего. Во-первых, кто подал послу Табееву идею о привлечении внутренних войск, во-вторых, не явится ли это нарушением международного права? Ведь внутренние войска на международном языке классифицируются практически как полицейские силы. Какова будет реакция в мире? Не осложнит ли это и без того непростую ситуацию вокруг ДРА? Скажу откровенно: вопросы мои вызвали некоторое замешательство среди наших представителей. Ответа я не получил, и тему эту решили на время отложить.

В ТОТ ЖЕ день поздно вечером были заслушаны советники внутренних войск при Главном управлении защиты революции (ГУЗР) полковники Е.А. Мальцев и В.П. Сабинин. Руководитель группы советников Н.И. Кулик находился в командировке в одной из провинций, с ним мы встретились позже. Беседовать с коллегами было не просто интересно — что называется, понюхавшие пороху, они предельно четко и объективно обрисовали оперативную обстановку, взгляды не предполагаемый ввод наших войск в ДРА.
Части царандоя (специальные формирования МВД ДРА) созданы в Кабуле и большинстве провинций, идет процесс их организационного укрепления и боевого слаживания. Они принимают участие в охране общественного порядка, проводят самостоятельные операции по ликвидации бандгрупп, а также взаимодействуют в большинстве операций с частями афганской армии и нашей 40-й. Причем действия царандоя высоко оцениваются как нашим, так и афганским командованием. Моральный дух в этих частях высок, случаи перехода на сторону противника или дезертирства — явления редкие. Наверняка, здесь сказалась основательная подготовка командного и политического состава на курсах у нас в Союзе, в Ташкенте. Да и советники из числа наших офицеров трудились в частях царандоя, не жалея сил, а порою и жизни, их боевое сотрудничество с афганскими товарищами было нередко скреплено кровью.
Естественно, слабым звеном было материально-техническое обеспечение — скудное, на уровне вчерашнего дня. Практически отсутствовали тяжелое вооружение, бронетехника, автотранспорт повышенной проходимости.

С УТРА 1 августа уже определившаяся группа руководителей представительств (МВД, КГБ, опергруппа ГУВВ) собралась у представителя ГКЭС в Кабуле товарища Гущина, чтобы предварительно, еще до доклада послу, определить перечень объектов, которые предполагалось взять под охрану.
Дебаты наши продолжались долго — далекие от военного дела люди, в полной мере прочувствовавшие, что такое реальная война, хотели охранять силами наших солдат буквально все. Перечень поначалу оказался длиннющий, едва ли не в каждой провинции обнаружились «важные» объекты, которым угрожали душманы. Мы призывали всех быть реалистами, трезво оценить наши возможности. В итоге в списке остались авторемонтный завод, домостроительный комбинат, совместное автотранспортное предприятие «Афсотр» — в Кабуле; газоперерабатывающий завод в Шибиргане; завод азотных удобрений, нефтяной техникум, элеватор и хлебокомбинат — в Мазари-Шарифе; ирригационный комплекс в Джелалабаде и разработки залежей меди в кишлаке Айник. На многих этих объектах работали советские специалисты, преподаватели, за жизнь которых тоже возникали серьезные опасения. Естественно, это было первой заботой, главной болью каждого из нас.
Высказал свои тревоги и командующий 40-й армией генерал-лейтенант В. Ф. Ермаков. Мы, люди военные, его прекрасно понимали — боевые подразделения растаскивались на выполнение не свойственных им задач по охране объектов, сопровождению автоколонн, что снижало возможности частей при проведении боевых операций.

ВСЮ СЛЕДУЮЩУЮ неделю шла напряженная рекогносцировочная работа. Мы изучали условия расположения объектов, их уязвимость от внешнего нападения, обстрелов из различного вооружения душманов. Промерили периметры объектов на предмет применения инженерно-технических средств охраны, минирования подступов. В каждом конкретном случае была разработана система охраны и обороны, определены места расположения караулов и подразделений, организация связи, возможности боевого и материально-технического обеспечения. При этом учитывали дислокацию ближайших частей Советской армии, армии ДРА, царандоя, отдаленность баз снабжения и многое другое. Был сделан, естественно, предварительный расчет сил и средств, определены численность и структура подразделений и частей.
В следующие два дня офицеры группы, каждый по своему направлению, работали в штабе, политотделе, органах тыла 40-й армии, уточняя вопросы, представляющие взаимный интерес.
И только после этого мы с генерал-майором П.А. Степановым сделали определенные выводы. Вот их краткое изложение:
— для охраны обследованных объектов предстоит сформировать дивизию в составе одной бригады, трех полков и отдельного батальона, подразделений боевого и материально-технического обеспечения ориентировочной общей численностью 13,5—14 тысяч человек;
— части должны быть оснащены не только стрелковым вооружением, но и иметь в своем составе боевые машины пехоты, бронетранспортеры, минометы, гранатометы, автомашины повышенной проходимости, современную инженерную технику, средства инженерно-технического оборудования объектов;
— по месту расположения объектов нет готовых помещений для размещения подразделений и частей, следовательно, в случае их прибытия размещать их придется в армейских палатках, а потом строить военные городки;
— предстоит большая работа по инженерно-техническому оборудованию объектов — ограждение, оснащение техническими средствами, строительство оборонительных сооружений;
— очень сложным будет материально-техническое обеспечение, так как армейские базы весьма далеки и подвоз продовольствия, боеприпасов, имущества требует опять же сопровождения колонн;
— части оперативного назначения, дислоцирующиеся в нашей стране (дивизия имени Ф. Дзержинского и небольшие по численности полки и батальоны в некоторых городах), не могут служить основой новых формирований для направления в ДРА. Собрать дивизию, что называется, с миру по нитке, за счет многих частей внутренних войск МВД СССР, провести в течение трех месяцев боевое слаживание — задача трудновыполнимая. Осенью 1981 года в этом случае потребовалось бы peшение Генерального штаба о проведении дополнительного призыва в войска;
— части и подразделения царандоя в то время имели уже боевой опыт, были достаточно хорошо укомплектованы, что важно, находились вблизи объектов.
Последний вывод представлялся нам главным — войска царандоя защищают свою революцию, действуют на своей земле. Мы же оказывали, оказываем им помощь. И готовы оказывать ее впредь. Выделив дополнительную боевую и специальную технику, можно было за 1,5—2 месяца сформировать необходимое количество частей специального назначения царандоя и принять под охрану все важные объекты.

НАКОНЕЦ, политическая сторона вопроса. Рассматривалась возможность ввода внутренних войск на территорию другого государства, причем на неопределенное время — таких прецедентов еще не было.
Первыми, кто выслушали наши выводы, были главный военный советник Советской армии при армии ДРА генерал армии М.И. Сорокин и командующий 40-й армией генерал-лейтенант В. Ф. Ермаков. В принципе они согласились с нами и готовы были оставить свои подразделения на охране объектов до принятия окончательного решения.
В тот же день первые результаты нашей работы я доложил начальнику внутренних войск МВД СССР генералу армии И. К. Яковлеву и заместителю министра внутренних дел СССР генерал-полковнику Б. К. Елисову. Начальник войск в целом тоже одобрил наши выводы, приказав до обсуждения вопроса у посла Ф. А. Табеева выяснить мнение руководства МВД ДРА и доложить утром следующего дня.
Немедленно созвонились с министром Гюлябзоем и договорились о встрече в 21.00.
Беседовали в загородной резиденции министра за чашкой чая. Вернее сказать, чаю была выпита не одна чашка, так как разговор продолжался три часа. Свои аргументы мы приводили, на мой взгляд, дипломатично, ненавязчиво. Откровенно сказали, что возможность ввода внутренних войск в Министерстве внутренних дел встречена неоднозначно по ряду причин. Военные, технические трудности усугубляются политическими.
Нужно отдать должное министру Гюлябзою — при всех сложностях обстановки в республике, неимоверной нагрузке на части царандоя он в конце концов согласился с нашими предложениями. Подчеркнул, однако, настоятельную необходимость в короткие сроки поставить из Союза технику, прислать новых советников. Тут же договорились о направлении с афганской стороны соответствующих запросов, заявок.
Наутро состоялся разговор по ВЧ с начальником войск. Он предложил ускорить переговоры с послом, чтобы закончить работу в два-три дня.
Скажу откровенно: не все представители МВД, КГБ и ГКЭС с полным пониманием отнеслись к нашим выводам, были горячие споры. Но все же главный разговор был впереди.
Совещание у посла было весьма представительным. Докладывая, я внимательно следил за реакцией Ф.А. Табеева. Он был спокоен. Но лишь до того момента, пока я не произнес фразу: «Внутренние войска МВД СССР в Афганистан не вводить по политическим мотивам».
Посол буквально взорвался от гнева. С места в карьер он обвинил нас в непонимании ситуации. Мой аргумент о политических последствиях был отвергнут ссылкой на то, что в северных провинциях ДРА проводятся операции нашими пограничными войсками, однако, дескать, международная общественность не высказывает ни малейшего неодобрения или возмущения.
Шквал негодования посол обрушил на отсутствующего министра Гюлябзоя, обвиняя его в некомпетентности и вообще во всех смертных грехах.
Свои аргументы я повторил еще раз, решительно и без обиняков. С большой благодарностью вспоминаю, как настойчиво, но в то же время спокойно и деликатно меня поддержали руководитель представительства МВД СССР генерал-лейтенант милиции Н.Е. Цыганник, представители КГБ СССР товарищи Дзюба и Александров. Посол наконец согласился с нашими доводами, оставив за собой право вернуться к этой теме, если в течение трех месяцев части царандоя не примут под охрану объекты.

ОСТАВАЛОСЬ два дня работы в Кабуле. Предстояло подготовить докладную записку начальнику войск и МВД СССР, КГБ, Министерству обороны и проект постановления по данному вопросу ЦК КПСС и Совмина СССР.
Снова скрупулезные уточнения, обоснования, выкладки, на которых останавливаться сегодня не стоит. Назову лишь ориентировочную стоимость боевого и материально-технического оснащения будущего формирования — 57 миллионов рублей.
Утром 12 августа на десантном Ил-76 мы вылетели на Родину. На следующий же день докладывали о проделанной работе военному совету войск. Подготовленные документы были подписаны исполняющим обязанности министра внутренних дел СССР Ю. М. Чурбановым, первым заместителем министра обороны Л.С. Соколовым, председателем КГБ В. В. Федорчуком.
В сентябре было принято постановление ЦК КПСС и Совмина СССР, где даны соответствующие поручения министерствам и ведомствам по оказанию афганской стороне помощи в формировании специальных частей царандоя, их боевому и материально-техническому оснащению.

…ПРОШЛО много лет. Вспоминаю пережитое за свою сорокасемилетнюю службу и прихожу к выводу, что та командировка в воюющий Афганистан — самая памятная. С теплотой и болью вспоминаю афганских мальчишек — пусть будет их жизнь мирной. Думаю о том, что бы произошло, если бы, вопреки нашим убеждениям и доводам, в Афганистан были посланы тысячи солдат наших войск. Были бы новые жертвы. Так что напрасно сегодня раздаются голоса, без тени сомнения утверждающие, что высшее командование ничтоже сумняшеся бросало в костер той войны наших мальчишек. Нет, это не так! Поверьте мне, прошедшему Великую Отечественную и повидавшему немало крови.
Через несколько лет после той командировки внутренние войска оказались на острие межнациональных конфликтов в своей собственной стране, выступая в роли защитника жизней людских. Надо при этом помнить, что нет более острых и болезненных вопросов, чем вопросы чести и достоинства каждого народа, большого и малого. Пусть величайшая осторожность, чуткость и внимание движут каждым офицером и генералом, волею судьбы оказавшимся в гуще нашей драматической истории.

Подготовил к печати
Борис КАРПОВ