Владыка Василий (Родзянко)

– Отец Закхей, вам довелось много общаться с владыкой Василием (Родзянко). Как произошло ваше знакомство?

– С детства я был прихожанином Православной Церкви в Америке и живо интересовался всеми событиями церковной жизни. Однажды я узнал, что наше священноначалие пригласило из Лондона такого очень известного человека – протоиерея Владимира Родзянко – стать епископом Американской Автокефальной Церкви. У нас Церковь небольшая и не так много архиереев, поэтому сам факт выбора любого нового архиерея становится широко известным. К тому же, в данном случае впервые приглашали священника из-за границы для того, чтобы он стал епископом в Америке. Это было событие огромной важности. Ведь за всю историю Православной Церкви в Америкетакимиприглашенными были лишь два архиерея – архиепископ Петр (Л’Юилье) и будущий владыка Василий.

С того дня, как я обо всем этом узнал, конечно, очень желал познакомиться с этим отцом Владимиром, узнать, что это за человек. Божиим Промыслом вышло так, что впервые я встретился с ним где-то в середине 1980-х годов. Тогда он принимал участие в нашем традиционном ежегодном паломничестве в Свято-Тихоновский мужской монастырь в штате Пенсильвания. Там собираются и многие архиереи нашей Церкви, и, конечно, священники и миряне. Я с юных лет часто принимал участие в этом паломничестве. Именно там довелось впервые увидеть владыку Василия.

– Что вам запомнилось при этой первой встрече более всего?

– Он был, конечно, незаурядной личностью, и внешне и внутренне как-то отличался от других архиереев нашей Церкви. Да и в любом месте, где бы владыка ни находился, он всегда был заметен. Прежде всего, благодаря внешнему облику, в котором сочетались благородное достоинство и красота, точнее, даже благолепие – есть такое хорошее русское слово. Он весь как будто бы был из другого, минувшего века, совершенно иного, чем наше суетное время. А когда мне удалось поговорить с ним, то я почувствовал, что внутренне он тоже совсем иной. Несмотря на то, что владыка долго жил в Сербии, а потом в Великобритании, он нам казался, если можно так сказать, олицетворением России, точнее, Святой Руси. Это трудно было понять и вместить. Вероятно, поэтому все люди, знавшие его, делились на две категории: или они к нему очень хорошо относились, или вообще не понимали.

Позднее, когда я был уже семинаристом, владыка жил в Вашингтоне и регулярно ездил читать лекции в разных приходах Православной Церкви в Америке. И я сам приезжал, чтобы послушать его речь, его доклады и лекции. Тогда удалось поближе познакомиться с ним, но все равно это общение оставалось официальным, формальным. Мы были просто знакомы и не более. Более тесным оно стало в 1988 году, а особенно в 1990–1991 годах, когда я был келейником митрополита Феодосия. Сопровождая митрополита Феодосия в Вашингтон, я часто встречал там владыку Василия. А затем наши пути пересеклись уже в России.

– Как это произошло?

– С 1991 года я стал часто ездить в Россию на длительные сроки, проводя здесь по нескольку месяцев. И именно здесь, в России, мы, как два клирика Православной Церкви в Америке, духовно сблизились. Я здесь стал часто к нему ходить на исповедь и именно через это таинство исповеди узнал, что он за человек, насколько сильна его молитва, глубока духовная мудрость и велико христианское сердце. Он всегда находил время для общения со мной, несмотря на огромную занятость, несмотря на то, что приезжал в Россию, чтобы проповедовать именно среди русских. Тем не менее, он всегда находил время для меня, человека из далекой Америки, зная при этом, что я здесь только временно, что вскоре уезжаю обратно в Америку, значит, могу и подождать со своими духовными нуждами, поисповедоваться и поговорить с моим духовником уже там. Но все равно он всегда считал, что когда человек имеет желание исповедоваться, необходимо уделить ему время. Хотел бы привести один яркий пример.

Однажды владыка Василий участвовал в открытии какой-то выставки в Центральном доме художников на Крымском валу. Я только что приехал из Псково-Печерского монастыря, вскоре собирался уехать в Америку и хотел что-то исповедать и получить духовный совет. В этот момент исповедь для меня была очень необходима и важна, в душе чувствовалась большая потребность, огромное желание именно в этот день исповедоваться. Я позвонил владыке, и он ответил, что хотя и занят, но найдет время для меня. Затем сказал: подъезжай туда-то – и дал адрес. Я подъехал и понял, что это совсем не храм, а выставочный зал, и как-то смутился. Вот, думаю, как-то очень странно вышло. Но зашел внутрь, спросил владыку, и меня подвели к нему, прямо на открытии выставки. Оказалось, у него с собой в чемоданчике были епитрахиль и Евангелие. Мы с ним отошли в сторонку, в дальний уголок выставочного зала, и там он принял мою исповедь. И вышло так, что, несмотря на внешние обстоятельства, эта исповедь в моей жизни стала одной из самых лучших, глубоких и нравственно преображающих. Мне кажется, что это свидетельствует о внутреннем духовно сосредоточенном состоянии епископа Василия, которому не препятствовали никакие внешние обстоятельства. Где бы он ни был, в России и на Западе – в Англии, в Америке, он сохранял этот высокий духовный настрой. Хочу еще раз повторить, что для всех нас он был олицетворением Святой Руси, местоположение и временные рамки существования которой невозможно определить географически, поскольку она «не от мира сего», потому что представляет собой нравственный идеал православного русского народа в прошлом, настоящем и будущем.

– Расскажите, пожалуйста, о каких-либо других эпизодах из жизни владыки Василия, которые характеризуют его как личность.

– Могу рассказать еще одну показательную историю из его жизни. Не буду называть имен людей, потому что многие из них еще здравствуют сегодня. Дело было в начале 1990-х годов, когда Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий приезжал в Америку, кажется, в 1990 или 1991 году. Надо сказать, что владыка Василий не раз по телефону говорил со Святейшим Патриархом Алексием. У них была действительно крепкая духовная дружба. Святейший Патриарх очень уважал владыку Василия. Если не ошибаюсь, владыка Василий был самым первым священнослужителем, который доставил из Иерусалима в Россию Благодатный огонь.

Святейший Патриарх и владыка договорились о встрече в Америке. Но были некоторые люди, о которых я могу сказать, что они входят в число тех, которые не очень поняимали и не очень любили владыку Василия. В то время они входили в окружение Святейшего Патриарха, и от них зависела возможность попасть к Патриарху на прием. В итоге, я это помню прекрасно, когда владыка хотел подойти к Патриарху, более того, был уже, скажем так, в паре метров от Святейшего, случилось следующее. Они встретились глазами, поприветствовав друг друга, и Святейший уже с готовностью поворачивался в сторону владыки Василия, как вдруг между ними встал один из тех людей и сказал епископу: «Нельзя, Святейший устал, вы не можете с ним говорить». Возражения владыки о том, что «мы уже договорились», были отвергнуты, и этот человек даже начал как-то отталкивать владыку Василия в сторону. В этой неприятной ситуации подобный поступок мог привести к очень конфликтному результату, ведь понятно, что основание для встречи есть: Патриарх хотел его увидеть и побеседовать, тем более, будучи епископом, владыка Василий вполне мог даже потребовать, чтобы встреча состоялась. Но, по своей скромности и смирению, он видел, что не надо портить настроение Святейшему Патриарху, не надо создавать какого-то конфликта. И он просто сделал поклон, сказал этому человеку: «Простите меня, я не понимаю, почему вы так делаете. Простите меня, если я создаю какое-то неудобство для вас». И погромче: «Ваше Святейшество, я сейчас не могу отвлекать вас, благословите меня приехать в Москву и попасть к вам». Затем смиренно сделал Святейшему поклон и ушел. На меня это подействовало очень впечатляюще, и я никогда в жизни этого не забуду. После этого, когда бывают какие-то искушения, даже когда я считаю себя правым в чем-то и вижу, что при этом, может быть, кто-то несправедливо ко мне относится, то вспоминаю этот эпизод из жизни владыки Василия и получаю духовное утешение. Он своим поступком дал пример того, как нужно смирить себя ради другого, и это для меня действительно очень важный урок в жизни, полученный не на словах, а на деле.

– Помимо вас, много ли было у владыки Василия духовных чад в России?

– Да, духовных чад у него здесь было много. Себя я не дерзаю называть его духовным чадом, потому что считаю, что это огромная ответственность – называть себя духовным чадом кого-либо. Я неоднократно бывал у владыки на исповеди, это правда, но сказать, что я его духовное чадо, не готов, потому что не хочу, скажем так, оскорблять его память, потому что если бы я был его духовным чадом, то был бы гораздо лучше, чем сейчас. Поэтому я не достоин этого звания и не хочу как-то неправильно называть себя.

– Чем еще вам запомнилось общение с владыкой во время его пребывания в России?

– В те годы, когда владыка Василий был здесь, в России, он посещал знакомое, близкое место для меня – Сретенский монастырь. И там с другими священниками, в том числе и нынешним наместником этого монастыря отцом Тихоном и с другими иеромонахами, которые сейчас являются настоятелями московских храмов и нескольких подворий разных монастырей, мы собирались и беседовали с владыкой Василием за чашкой чая. Такие встречи проходили также и в Донском монастыре, где он совершал богослужения. В это время я был еще диаконом. Никогда не изгладится из памяти сослужение владыке Василию в Малом соборе Донского монастыря, в который тогда был привезен иконостас из Америки, из Нью-Йорка. Помню службы, которые владыка Василий совершал там, потом в Татианинском домовом храме Московского университета, и в Сретенском монастыре, когда он только открылся, и в храме святой великомученицы Екатерины на Всполье.

– Повлияло ли знакомство с владыкой на ваше отношение к России, на ее восприятие?

– Понимаете, те люди в Америке, которые принадлежат к Православной Церкви, особенно мое поколение, мои современники, почти все родились уже в православных семьях. Мало находилось тех, кто пришел к Православию самостоятельно. Сейчас, скажем так, несколько меняется лицо Православной Церкви в Америке. Очень многие новообращенные прихожане пришли из Католической Церкви. А тогда, хотя это было и не так давно, мы все, которые ходили в храм, были православными, как и наши родители, бабушки, дедушки. Для нас всегда существовал живой идеал Святой Руси. Тем не менее, мы понимали, что являемся американцами, существуем в реалиях, совершенно отличных от этого идеала.

Для тех, кто видел владыку Василия и общался с ним, сама его личность являла собой свидетельство того, что Святая Русь, хотя ее и не найдешь на карте, тем не менее в духовном мире существует. Это совсем не означает приверженности идее национализма. Напротив, речь идет о том, что существуют такие нравственные, духовные идеалы, которые могут быть видимы всем и достигнуты здесь, на этой земле. Да, владыка Василий – известный русский человек, но он жил и в Сербии, и в Англии, и в Америке, поэтому нельзя сказать, что свойства его души связаны исключительно с принадлежностью к русскому народу и жизнью в России. Он был носителем православного идеала, запечатленного в его личности. Те, кто осознали это, прониклись величием этого идеала, смогли сделать в жизни правильный нравственный выбор. В Америке у владыки было много духовных чад, которые перешли в Православие из другой веры. Среди них и бывшие католики, и протестанты. Некоторые из них сейчас уже являются православными священниками. Именно благодаря владыке Василию они стали православными. Повторюсь: он был необычным человеком, не таким, как обычный русский или обычный американец. Он был просто другим, обладая тем, что объединяет подлинно духовных людей. Может это громко звучит, тем не менее, мне кажется, что когда человек стремится к святости, когда он живет святой жизнью, то будет другим. Можно быть русским, жить в Москве, но если ты живешь духовной жизнью, то будешь отличаться от других москвичей. Если ты живешь, например, на Афоне, как следует подвизаясь и исполняя евангельские заповеди, тогда ты будешь похож на других афонских монахов, не зависимо от их национальной принадлежности. Владыка Василий отличался от нас не потому, что был русским. Он был другим, потому что жил по Евангелию.

Владыка Василий жил на Западе, жителей которого часто обвиняют в том, что они бездуховны. Но, познакомившись с его жизнью, уже будет очень несправедливо оправдываться тем, например, что тяжело, потому что живешь в бездуховной Америке, или сложно, потому что живешь в постсоветской России. Все подобные оправдания, благодаря примеру владыки Василия, напрочь опровергнуты. Он сам, примером своей жизни показывал нам путь, которым нужно идти. Он долгое время жил на Западе, где господствуют либеральные ценности, а вера, в лучшем случае, остается принадлежностью традиции. Он жил в России в 1990-х годах, когда было очень сложно, никто не знал, куда страна будет двигаться дальше: будет ли продолжение коммунизма или же свершится еще одна революция. Но владыка всегда оставался верным своему долгу православного христианина и пастырскому долгу. И это, возможно, самый важный пример епископа Василия (Родзянко) для всех нас.

С архимандритом Закхеем (Вудом)
беседовала Ольга Кирьянова