Новости православной миссии Ч. 2 - 27 Июня 2010 - Войсковая Православная Миссия

Архитектурный стиль и первичная планировка усадьбы находились в руках талантливого, но пока неизвестного для нас архитектора. Вряд ли он был тамбовским - ни чертежей, ни согласований на этот этап проектирования в Государственном архиве Тамбовской области не обнаружено.
Конный завод представлял собой два комплекса самостоятельных зданий, каждый комплекс состоял из двух корпусов конюшен, соединенных переходами с манежем. Манеж для выездки - огромный зал круглой формы, хорошо освещенный большим числом высоких окон. Кровля манежа, установленная на системе крупных стропил, была, исполнена с великолепным изяществом и простотой. В ее центре располагается светильник, остатки которого напоминают сломанную цветочную ветку.
Кроме заводских в усадьбе находились конюшни для рабочих лошадей, ипподром и целый комплекс зданий, сопутствующих заводу, таких как ветлечебница, кузница, дом для 12 конюхов, прозванный в народе домом двенадцати разбойников.
В "Заводской книге русских рысаков" (1892) новотомниковский конезавод упоминается как поставщик чистокровных жеребцов орловской породы. В России были широко известны имена лучших рысаков этого завода - Волшебник, Идеал, Легендарный, Задорный, линии которых утрачены после революции. На аукционах лошади новотомниковского завода продавались по 700 - 800 рублей при средней цене 150 - 300 рублей. Они были настолько хороши, что приобрести жеребца с этого завода считалось большой удачей.

   В конце XIX века звезда завода несколько померкла из-за метизации орловской породы американскими рысаками. Значительные потери претерпел завод в годы первой мировой войны. Вследствие мобилизации лошадей и поставки жеребцов-производителей в конюшни государственного конезаводства число лошадей на заводе резко уменьшилось и стало недостаточным для удовлетворения нужд имения и государства. Для поддержки завода требовались льготы - освобождение от поставок войскам. Но даже в сложные годы завод не изменял ранее принятые правила, периодически (открывая случайные пункты, предназначенные для улучшения пород крестьянского подворья.
Некоторое падение доходов от конезаводства в начале века компенсировалось развитием винокурения. На основе передовых технологий и строительных норм с учетом мер по охране природы возводится винокуренный завод в Новотомникове (1902), а вслед за ним в Табакове (1904). Для хранения сырья - картофеля - строились специальные амбары. В 1912 году появляются два новых завода - крахмальный и лесопильный: новые экономические условия диктовали новые способы ведения хозяйства с развитием систем промышленной переработки сельскохозяйственной продукции. Для управления своим многоотраслевым хозяйством Воронцов-Дашков умел привлекать инициативных и умных людей, в том числе и из крестьянства. Сформировавшаяся к 80-м годам XIX столетия большая семья Воронцова-Дашкова требовала переустройства усадебного дома.

   Этот второй этап переустройства усадьбы был связан с именем Николая Владимировича Султанова (1850 - 1908). Имя архитектора вошло в оборот тамбовского краеведения десять лет назад: в 1992 году в книгах "Тамбовские православные храмы" и "Святыни Тамбовской епархии" подробно описано строительство новотомниковской церкви и часовни по проектам Султанова.
Султанов - один из представителей древнего дворянского рода, учился в петербургской гимназии, с аттестатом первого разряда окончил строительное училище, позже названное институтом гражданских инженеров имени Николая Первого. Одаренный архитектор читал лекции по истории архитектуры, преподавал строительное искусство в ряде учебных заведений, а с 1895 года возглавил институт гражданских инженеров. Он стремился донести до студентов свое видение проблем, стоящих перед архитектором наступившего XX века. Султанов стремился сохранить зарисовки и обмеры исчезающих древнерусских памятников для будущих историков национального зодчества. По мнению архитектора, из всех европейских государств только Россия не имела полной истории своей архитектуры. Свое время архитектор считал благотворным для развития русского стиля и настаивал на изучении русской орнаментики - живописной, резной, поливной и чеканной. Первую коллекцию своих фотографий с изображением памятников русской архитектуры Султанов представил в выставочном зале Общества гражданских инженеров в 1903 году.
Определенную часть своего таланта архитектор подарил Тамбовской губернии. Его интерес к нашему краю поддерживался и после завершения строительства в Новотомникове. В 1905 году он присылает Тамбовской ученой Архивной комиссии одну из своих работ "Описание новой придворной церкви св. Петра и Павла в Новом Петергофе", Будучи председателем строительного комитета МВД (1907) он адресует Тамбовской Архивной комиссии письмо следующего содержания: "Наблюдение за сохранением древних памятников возлагается на губернаторов. На какие средства содержится Тамбовская Архивная комиссия и погашаются издания трудов, ибо Тамбовская Архивная комиссия занимает одно из выдающихся мест в России".
Первые тамбовские свидетельства о начале строительных работ относятся к октябрю 1884 года: архитектор изучал характер фунтов тех мест, где проектировалось строительство. По его описанию состав грунта делился на три основных группы: верхний - растительный, средний - глинистый песок до 2-х аршин и третий - превосходный материк из плотного илистого песка.
Предложенный Султановым проект новой церкви для Новотомникова вызвал целый ряд сомнений у архитекторов Тамбовского строительного отделения - Миролюбова, Свирчевского и Мейшера. Они предложили архитектору снизить нагрузку на подкупольные столбы, уменьшить толщину купольного свода и стен барабана или же уменьшить вес барабана за счет пустот внутри стены между основанием барабана и началом окон, а в арках заложить железные связи Возможно, после таких рекомендаций у Султанова появилась мысль выполнить купол храма из дерева, но утверждение таких проектов осуществлялось только техностроительным комитетом МВД.
В марте 1886 года Воронцов-Дашков информировал консисторию о разрешении Синода на строительство каменной церкви в Новотомникове вместо ветхой деревянной. В марте 1886 года техностроительный комитет МВД утвердил проект каменной церкви с деревянным куполом. Но ввиду "невозможности добыть крупный камень, нужный для noстройки храма по прежде представленному плану в настоящее время предоставлен новый план" церкви с теми же престолами. Очевидно, Султанову снова пришлось переработать проект в связи с отсутствием материалов, которые он рекомендовал для строительству
Строительство завершилось в 1889 году, а в 1890 церковь была освящена. Тамбовский епископ Димитрий (Ковальницкий) посетивший Новотомниково в 1903 году, по достоинству оценил работу архитектора: "Построен в виде шатра, имеет прекрасный вид снаружи и великолепно украшен внутри. Иконостас изящного рисунка с художествеными иконами; стены оформлены изящными орнаментами и священными картинами...". Далее он отмечал, что над Входом устроена звонница с крышей в виде гребня с небольшой главкой и крестом. Внутри 9 отдельных куполов расписаны по образцу древнего Благовещенского собора в Москве. В куполах - библейские мотивы, на арках - лики святых апостолов и угодников. По западной стене запись золотом - кем и когда построен храм. Престолы в алтарях были исполнены из цельных плит светло-серого итальянского мрамора с верхними досками из кипариса; пол устлан метлахскими плитками.
Новотомниковский храм был празднично наряден. В нем было больше светской легкости, чем церковного аскетизма. Фасады здания, дверные и оконные проемы оформлены кирпичной выкладкой, имитирующей резьбу по дереву.

   С изяществом исполненные главные двери храма, изготовленные в Петербурге, чудом сохранились до нынешнего дня.

   Изразцовый иконостас новотомниковской церкви - Божиим провидением сохранившаяся жемчужина Тамбовщины. Высоко профессионально его художественное исполнение. От новоиерусалимского иконостаса к новотомниковскому вела неширокая, но яркая тропа. В середине XIX века в Тамбовской епархии уже появились редкие керамические иконостасы в Архангельских храмах сел Павловка и Карай-Салтыки в имениях Петрово-Соловово.
В Петербурге фарфоровый иконостас на фабрике Корнилова был исполнен для Спасо-Бочаринской церкви (1880 - 1881). В Никольской церкви на Выборгской набережной был устроен мраморный иконостас по проекту А. И. Кракау в мастерской Ботты и Баринова. Архитектор Л. Фонтан в 1884 - 1887 годах оформил мозаичными иконами интерьеры петербургской Воскресенской церкви. Вслед за новотомниковским иконостасом появился уникальный фарфоровый в Архангельской церкви поселка Мордово, затем фарфоровые иконостасы были установлены в пределах Вознесенской церкви Козлова и роскошная фарфоровая алтарная преграда, изготовленная на фабрике Кузнецова, в одной из козловских часовен. На Тамбовщине из всех существовавших осталось только два редких иконостаса в Мордове и Новотомникове.

   Храмовый праздник в Новотомникове отмечали во время летнего сбора семьи 8 июля в день явления иконы Пресвятой Богородицы в Казани и знамения от иконы Божией Матери Благовещения во граде Устюге. В сентябре в име нии принимали Вышенскую икону Казанской Божией Матери, посылая за ней специальную карету через Княжево в Моршанск.
Следует особо подчеркнуть, что старая деревянная церковь была разобрана только 7 мая 1893 года. На намоленном столетиями месте, где находился второй престол во имя архистратига Михаила, было погребено тело юного гардемарина Романа Илларионовича Воронцова-Дашкова (24.06.1874 - 1.04.1893). В сентябре 1894 года Елизавета Андреевна пожелала поставить каменную часовню на месте главного престола бывшей Благовещенской церкви. По сохранившемуся описанию Султанов предполагал исполнить часовню размером 7 аршин в квадрате в древнерусском стиле XVII века с восьмигранной апсидой с восточной стороны. Над корпусом часовни проектировался барабан с парными окнами в каждой грани, а над барабаном шатровая кровля с узорчатыми бронзовыми вызолоченным крестом.
Цоколь часовни предполагалось выполнить из красного финского гранита, облицовку фасада - из белого бременского песчаника, фундамент - из кирпича-железняка на портландском цементе, пол часовни - из мраморной плитки в шашку.

   Султанов тщательно продумал интерьер часовни: в апсиде проектировался белый мраморный налой с рельефным крестом, стены предполагалось расписать пестрым русским орнаментом с ликами Спасителя, Божией Матери и святых угодников. По рисункам архитектора в скульптурной мастерской Ботта были изготовлены облицовка и цоколь для нового сооружения. В 1894 году часовня была выстроена и освящена во имя Романа Сладкопевца; в силу служебных обстоятельств Илларион Иванович Воронцов-Дашков на этом священнодействии не был.
Через три года эта земля превратится в родовой некрополь - рядом с младшим в нее ляжет старший сын флигель-адъютант Иван Илларионович Воронцов-Дашков (28.04.1868 - 8.12.1897). До 2 июня 1898 года его прах находился в усыпальнице Александро-Невской Лавры Последование погребения в присутствии императора совершил митрополит Палладий, бывший тамбовский епископ.
Вокзал Моршанской железной дороги, куда прибыл специальный гроб 4 июня 1898 года, был заполнен дворянством , воинством и простым народом. После панихиды погребальное шествие с родителями ,вдовой и знакомыми с церковным пением и похоронными маршами военного оркестра проследовало до церкви Базиевской слободы и далее через Устье, Карели, Мутасьево Борки ,Серповое и Княжево. Останки молодого графа были преданы земле под сенью Благовещенской церкви В этом же году вдова открыла в память мужа в Новотомникове женское училище.Для него построили здание из хорошего соснового леса на добротном каменном основании. На открытии присутствовали мать Елизавета Андреевна, вдова Варвара Давыдовна и сестра Мария Илларионовна.
Территория у Благовещенской церкви превратилась в пантеон Воронцовых-Дашковых, когда рядом с сыновьями упокоился генерал-адъютант Илларион Иванович (1916); какая эпитафия была на его могильном камне, нам никогда не узнать - надгробие графа уничтожено. Когда-то у надгробий находились гранитные кресты древнерусской формы, конфигурация которых, вероятно, была предложена Султановым еще в 1894 году при строительстве часовни. Ныне под металлическим листом у могилы графа лежат светлые осколки прежнего креста, сохранившие даже в этом естестве плавность и совершенство линий...
Оберегать родные могилы предстояло спутнице графа Елизавете Андреевне, урожденной Шуваловой (1845 - 1924), внучке Михаила Семеновича Воронцова. Ее мать София Михайловна была дочерью Елизаветы Ксаверьевны Браницкой которой был страстно увлечен Пушкин. Гипотеза о том что мать Елизаветы Андреевны была внебрачной дочерью Пушкина, по утверждению Т. Г. Цявловской, подтверждалась семейными рассказами потомков поэта.
Отец Елизаветы Андреевны - Андрей Павлович Шувалов (1816 - 1876) был сыном видного военачальника. Мальчик рос за границей, после смерти отца воспитывался в доме М М Сперанского, был офицером действующей армии, в боях на Кавказе получил тяжелое ранение в грудь. Вместе с Лермонтовым Шувалов входил в петербургский "кружок шестнадцати". Выйдя в отставку, вступил в брак с Софьей Воронцовой. Была ли счастлива эта семья? Скорее всего, нет В записках современника отмечалось, что 14 апреля 1876 года "внезапно умер гр. Андрей Шувалов. Он скончался у госпожи Н., с которой его отношения не прерывались с 50-х годов". Возможно, именно эти обстоятельства жизни (детское и юношеское одиночество) Елизаветы Андреевны и Иллариона Ивановича сыграли положительную роль в формировании семьи Воронцовых-Дашковых, оказавшейся на редкость дружной и большой. Судьба четверых сыновей и четырех дочерей Воронцовых-Дашковых была связана с Новотомниковом.
В марте 1886 года граф ходатайствовал о причислении сыновей к тамбовскому дворянству. Сам он с юношеских лет был внесен в 5-ю часть родословной книги Московской губернии. В 1916 году появляются ходатайства о внесении в родословные книги внуков от сына Иллариона и внука от сына Ивана, рожденною через четыре месяца после смерти отца (1897). Большое потомство Воронцовых-Дашковых породнилось с крупнейшими фамилиями России. После революции судьба разметала их по белу свету и чужие земли приняли их прах. Имена потомков встречаются в некрополях Де Буа, Тестаччо, на кладбищах Германии. Исчерпывающая родословная роспись представлена в работе В. Н. Алексеева "Граф И. И. Воронцов-Дашков и его потомки".
В дореволюционные времена в летние месяцы в Новотомникове отмечались именины рожденных, особо торжественно праздновали именины Елизаветы Андреевны 5 сентября. Нередко на торжества приезжали столичные гости и великие князья. Год 25-летия бракосочетания Воронцовых-Дашковых (1892) был отмечен рядом милосердных акций, в которых активное участие принимали дети. В 90-х годах голод охватил многие уезды Тамбовской губернии. В графской экономии у Малой Моршевки крестьяне оказались в экстремальных условиях: пожар уничтожил большую часть села неурожай лишил хлеба. Лебеда и мякина стали основной пищей для жителей. Дочери графа - Софья и Мария, открыли бесплатную столовую для детей и стариков на 172 человека. С января 1892 года бесплатные столовые открылись в Вановье и в здании сельского училища в Новотомникове. В общей сложности семья графа открыла бесплатных столовых на 2500 человек. Воронцов-Дашков помогал сохранить животных в крестьянских хозяйствах, приобретая для них корм и принимая на прокорм более ста животных в конюшни имения. Представители Особого комитета помощи голодающим во главе с председателем графом Бобринским знакомились с работой бесплатных столовых. В том же 1892 году Новотомниково посетил великий князь Александр Михайлович, вложивший немало средств для поддержки крестьянства в голодные годы.
В милосердных акциях Воронцовы-Дашковы сотрудница, ли с тамбовскими иерархами, сохраняя с ними доброжелательные отношения и тогда, когда они отбывали в другую епархию. Будучи наместником Кавказа граф оказывал поддержку Экзарху Грузии, бывшему Тамбовскому епископу Иннокентию. Архиепископ Димитрий направлял деньги, собранные прихожанами Бахчисарая графине Воронцовой-Дашковой, как председательницеКавказкого ко митета помощи пострадавшим от войны. Воронцовы-Дашковы присутствовали на открытии мощей преподобного Серафима Саровского (1903) Постановления Синода об открытии мощей старца были подписаны митрополитом Московским и Коломенским Владимиром, рожденным в семье священника из Малой Моршевке.
Неумолимое время заставило стареющего графа думать о перспективах наследования солидной недвижимости и о судьбе родового гнезда. Первое завещание было составлено в мае 1894 года, за три года до гибели старшего сына. В книге актов С-Петербургского нотариуса значилось: "Все принадлежащее мне движимое и недвижимое имущество, как благоприобретенное, так и родовое, я генерал-адъютант граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков завещаю в пожизненное пользование и владение супруге моей Елизавете Андреевне Воронцовой-Дашковой, урожденной графине Шуваловой".
Завещание свидетельствовало в первую очередь о том, что граф не видел в старшем сыне способностей управлять столь сложным организмом, как воронцовские владения. Опытный государственник хорошо представлял возможности и интересы своих детей. Из всей большой семьи доверить владения он мог только одному человеку, которому безраздельно верил и рядом с которым прошел весь долгий жизненный путь. Возможно, он заботился о ее будущем, возможно, надеялся, что она сумеет удержать повзрослевших птенцов под своим крылом в родовом гнезде.

Второе завещание было составлено в Тифлисе за 12 дней до смерти, последовавшей 15 января 1916 года. Но между этими завещаниями в середине 1913 года появился еще один немаловажный документ. Указом Сената генерал-адъютанту Воронцову-Дашкову было "разрешено учредить в его роде родовое недвижимое имение в Шацком уезде под названием Новотомниковское, которое после смерти графа поступало в пожизненное владение его супруги". К неприкосновенному капиталу, хранящемуся в Петербургском банке, присоединялось недвижимое имение, чтобы они "впредь составляли единое, нераздельное, заповедное имение на следующих основаниях: к составу Новотомниковского заповедного имения присоединялись принадлежавшие графу на праве собственного, имения при с. Лесном Конобееве, Лесном Ялтунове, Новософьине и Желанном и деревень Сновоздоровой, Токаревой, Завидовой и Шарик (пл 15572дес. 885 кв. саж.). имения присоединяются со всеми строениями; наследование - указом Сената". В решениях по созданию заповедного имения проявляется очевидное нежелание дробить землевладение и уверенность что оно будет благополучным только оставаясь крупным. Без сомнения принимались во внимание и соответствующие льготы государства в отношении заповедных имений.
По тому же принципу после смерти мужа Елизавета Андреевна, как попечительница имущества внука Ивана Ивановича, начинает ходатайствовать в мае 1916 года об учреждении Парголовско-Пермского заповедного имения все заботы по управлению имениями и главной конторой в Петербурге полностью легли на плечи графини.
Неожиданно и жестоко входила революция в жизнь Воронцовых-Дашковых: 28 июня 1905 года во время обычного приема посетителей террорист Куликовский расстрелял в упор мужа их старшей дочери Александры - московского градоначальника Павла Павловича Шувалова.
В 1917 году усложнилась обстановка в тамбовских владениях. Графиня вынуждена была просить Тамбовское отделение Дворянского банка о льготах по платежам за ранее полученные ссуды. Основанием служили отказы крестьян платить за аренду земель, грабежи экономии и самовольное прекращение работ. Тревожная безнадежность охватывала владельцев тамбовских поместий.
Декрет о земле, принятый в октябре 1917 года, лишил основы для существования дворянских усадеб. Осенью 1917 года губернскими властями имения были переданы под храну земельных комитетов, задачей которых "являлось облегчение и урегулирование болезненного процесса перехода... к нормальному проведению земельной реформы". Этот период стал начальным этапом разрушения усадеб. К началу 1918 года разграбление имений приняло значительные размеры и моршанские власти сообщали губернскому центру, что "нет реальной силы к подавлению идущих почти во всем уезде погромов".
Уничтожались сахарные и спиртовые заводы, растаскивались племенные конные центры. Новотомниковскии конный завод был одним из крупнейших в Шацком уезде, но и его постигла та же судьба. Имение Воронцовых-Дашковых поставлено на учет Шацким уездным земельным комитетом в сентябре 1917 года. Конный завод предполагалось использовать для воспроизводства лошадей, но задача оказалась нереальной: большинство племенных животных было разворовано, некая часть использовалась на работах, племенная работа полностью прекратилась.
Эпоха благоденствия Новотомниковского имения закончилась с Илларионом Ивановичем Воронцовым-Дашковым: с 1918 года начинаются процессы разрушения того, что создавалось десятилетиями.
Картина разрушений в этот период была катастрофичной - имения бесследно исчезали с лица земли. Графское имение в Богоявленском с добротным каменным домом управляющего, каменными корпусами для служащих, каменными конюшнями, скотными дворами, сараями для локомобилей и молотильных машин, мастерскими, теплицами и парниками растворялись в небытии. Некоторые постройки были распроданы, некоторые - снесены, разграбленные крахмальные и винокуренные заводы уже не представляли ценности; что не распродавалось, растаскивалось жителями. Повсеместное крушение усадеб способствовало появлению в 1918 году циркуляра из центра всем уездным Советам: "Во многих имениях, принятых волостными и уездными земельными комитетами, находятся предметы, представляющие большую культурную ценность - памятники старины, рукописи, редкий фарфор, обширные библиотеки, мебель, картины". Далее рекомендовалось все это сберечь, упаковать и переправить в надлежащие места: изделия из золота - в казначейство, произведения искусства - в музеи.
Циркуляр - замечательный по содержанию, но кому адресовался он в глубокой провинции? Полуграмотным крестьянам, не понимавшим ценности родовых архивов и старинных книг и использующим эти ценности на самокрутки.
В бывших имениях Шацкого уезда опись художественных ценностей началась 22 октября 1918 года инструктором земельного отдела Плотниковым П.С. Документ Умалчивает о том, кем был он по образованию. В его отчете отмечалось, что 3 декабря 1918 года "осматривали дом в новотомникове - ничего не нашли". По общему заключению инструктора "бывшие помещики Шацкого уезда очень мало интересовались художественными ценностями".
Этим выводам трудно верить; Воронцовы-Дашковы не только глубоко интересовались искусством и были владельцами редких коллекций, но и стремились сохранить их для России. В 1886 году распродавалось голицинское собрание картин. Благодаря решению министра двора Воронцова-Дашкова уникальная коллекция не оказалась рассеянной повсеместно, а была полностью приобретена для Эрмитажа.
Невозможно поверить и тому, что в любимой графской усадьбе не было художественных ценностей. Известно что благодаря эмиссарам Наркомпроса в 1918 году в библиотеку Румянцевского музея было передано 5000 томов из уcaдебного собрания Новотомникова. Возможно, среди этих подаренные Воронцову-Дашкову. Возможно, в этой усадьбе хранилась оригинальная коллекция тростей и палок, принадлежавших историческим лицам и подаренная графу князем Лобановым-Ростовским. Некоторые экспонаты семейного собрания попадали в музеи еще при жизни владельцев. Весной 1912 года, когда Россия готовилась отметить 100-летний юбилей Отечественной войны, графиня Воронцова-Дашкова, урожденная Шувалова, передала московскому музею саблю своего пращура Павла Андреевича Шувалова. Эта сабля была подарена графу Наполеоном, когда Шувалов сопровождал поверженного императора, оберегая его от покушений, при отправке на остров Эльбу. История дворянских родов сохранялась в портретах семейных галерей; несомненно, они были в богатейшем Новотомниковском имении. В Пушкинском Доме хранится акварельный портрет Елизаветы Ксаверьевны Воронцовой (Браницкой) работы Жозефа Тельчера, ранее находившийся в тамбовском имении.
В музее коневодства Московской сельскохозяйственной академии им. К. А. Тимирязева находится картина Николая Самокиша "Табун лошадей Новотомниковского конного завода" (1889), за которую художник получил звание академика. Где находятся художественные полотна из галереи Новотомникова, пока еще неразгаданная тайна...
При вывозе ценностей в 1918 году своевременных записей никто не делал - куда, когда и сколько отправлено не сделаны они и по горячим следам, когда еще были живы очевидцы событий. Ныне невозможно даже представить, какие ценности находились в усадьбе, каким был усадебный архив и куда все это исчезло.
Декрет ВЦИК и СНК от 19 апреля 1924 года поднял новую волну интереса к усадьбам и их передаче отделам по делам музеев для хозяйственной эксплуатации - для извлечения средств на охрану памятников. К памятникам искусства был поотнесен усадебный дом в Новотомникове и храм с часовней, но по заключению межведомственной комиссии усадьба Воронцовых-Дашковых не подлежала передаче отделу музеев, так как после национализации находилась в пользовании Госконезавода. В начале октября 1939 года губернскими властями решено "передать для реставрации и приспособления под лечебное учреждение здание новотомниковского дворца, находящегося на центральной усадьбе 77 конезавода как ничем не занятого и не использующегося на всем протяжении существования завода" и немедленно приступить к его восстановлению.
В течение XX столетия профиль лечебных учреждении, располагавшихся в главном усадебном доме, неоднократно менялся; сначала это был детский туберкулезный, после 70-х годов - детский астматический санаторий. Второй особняк, построенный за несколько лет до революции, был предоставлен новотомниковской школе. В декабре 1979 года решением облисполкома 513 ансамбль усадьбы Воронцова-Дашкова (дома, конюшни, церковь, часовня, въездные ворота и парк) признан памятником архитектуры.

   Судьба оказалась благосклонной к усадьбе, сохранив ее облик и в трагические 30-е и в застойные 70-е годы.
Новотомниковская жемчужина - Благовещенская церковь, могла исчезнуть с лица земли, как многие другие храмы XX столетия. Эту трагедию остановила отчаянная храбрость сельской женщины Марии Федоровны Родиной. "Угрожая вилами она разогнала компанию подрывников", писала впоследствии ее дочь. Церковь была сохранена, но женщина с 4-летней дочерью и местным духовенством оказалась в тюрьме. После освобождения из-за опасности преследования Мария Родина с дочерью бежала в Москву. Девочка - Анна Павловна Родина, выросла, получила образование, работала на ответственных должностях в Министерстве обороны и Генеральном штабе, но всегда помнила о гражданском подвиге своей матери и сказочной красоте Благовещенской церкви, от которой начинался ее путь в большой мир.
Возвращение церкви верующим произошло благодаря трехлетним ходатайствам священника Валентина Ястребцева. В то же время он начал собирать деньги на ремонт еще невозврашенного храма во всех селах округи.
Большая часть средств ухода на нужды государства и помощь Красной Армии, меньшая вместе с тайными пожертвованиями сберегалась для будущей реставрации Благовещенской церкви.
Предки Валентина Ястребцева с середины XIX столетия служили в церкви села Княжево. Возле алтаря княжевской церкви упокоились его прадед о. Иоанн (1873), дед о. Николай (1906). Возле них погребен и о. Валентин (1988). Неизвестна лишь могила его отца - священника Петра (1939), ее поглотило жестокое время.
Не избежал гулага и священник Валентин Ястребцев. В 1929 году на пять лет он был сослан на строительство Беломоро-Балтийского канала; в 1937 году - на строительство железной дороги в Забайкалье, откуда вернулся инвалидом второй группы.
Когда-то в конце XIX века граф Воронцов-Дашков протянул руку помощи его деду - священнику Николаю. Случайный пожар уничтожил все его хозяйство, оставив на улице с тремя своими детьми и сыном умершей сестры. Сочувствуя вдовцу, граф построил ему каменный дом. В середине XX века внук священника вернул долг своих предков графу, возродив к жизни Благовещенскую церковь.
Предки Ястребцева хранили в памяти разнообразные легенды, героями которых были владельцами Новотомникова. Они передавались из поколения в поколение обрастая, фантастическими деталями и сплетаясь с реальными событиями. О некоторых из них автору этой работы рассказывал отец Валентин в 1983 году. Одна из легенд повествовала о счастливом спасении семьи графа при крушении поезда и данном Богу обете построить в имении новый храм. Другая легенда была связана с выбором типа будущего храма. По словам священника, все проблемы, связанные со строительством храма, решала Елизавета Андреевна. Она хотела создать в Новотомникове не только дом молитвы, но и памятник искусству своего времени.
Именно графиня выбрала архитектора Султанова, имя которого было запечатлено на внутренней западной стене крупными золотыми буквами.
Валентин Ястребцев отмечал, что все учреждения в Новотомникове - больница, школа, почтово-телеграфная контора и весь обслуживающий персонал храма были на полном довольствии графа. За счет графини в Петербургской капелле на регентском отделении был обучен Александр Еремеев, создавший в Благовещенской церкви великолепный хор из учеников церковно-приходской школы и прихожан. Остатки хора графских певчих еще украшали своими голосами службы в церкви в середине XX столетия.
После революции храм оказался без средств, по словам священника, люди были слишком изнежены заботой графа и не смогли сами содержать церковь. В 1935 году священник Александр Еремеев не сумел выплатить налоги и вынужден был передать здание сельскому совету. Уникальный памятник церковной архитектуры приспособили для хранения зерна и до 1946 года он находился в распоряжении глубинного пункта.

   Наивно полагать, что здание церкви и ее интерьеры сохранились в идеальном варианте. По словам Валентина Ястребцева, в храме многое не удалось сохранить, а реставрация осуществлялась любителями, а не профессионалами. Благовещенский престол был освящен 15 сентября 1946 года, придел архистратига Михаила - лишь в 1948 году.
В некрополе возле церкви отец Валентин собрал разбитые могильные камни и над ними вместо утраченных древнерусских поставил кресты из водопроводных труб, а над могилой Иллариона Ивановича положил металлический лист с неровно выбитой надписью "Генерал-адъютант граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков. 1837-1916". На небольшой пластине, закрепленной на кресте, была выбита короткая надпись: "Строителям и создателям святого храма".
Священник Валентин вписал свое имя в историю старой усадьбы и Благовещенской церкви - он прослужил в ней 42 года, был назначен в этот приход распоряжением архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого) в феврале 1946 года, а утвержден в этой должности епископом Иоасафом.
Усадебный комплекс неотделим от новотомниковского парка, имевшего огромную самостоятельную ценность и не только, как организующего природную среду вокруг зданий, он был памятником природы и произведением искусства. Новотомниковский парк - один из немногих сохранившихся, отнюдь не в первозданном виде. Облик его изменился вследствие новых условий хозяйствования, а также в результате изменения водного и питательного режимов. Пока не выявлено документальных источников по планировке и парковым насаждениям. На усадьбе в 35 десятин парк занимал площадь в 22,5 десятины. Существует немного описаний парка, составленных в течении XX столетия, причем дата его основания разными специалистами оценивается по-разному. Одни считают, что он заложен в XVIII веке, другие называют 80-е годы XIX столетия.
Авторская точка зрения - конец 50-х годов XIX столетия. Достоверно раскрыть историю парка могли бы натурные обследования с участием ландшафтных архитекторов, почвоведов, археологов и геодезистов.
До настоящего времени считалось, что формирование парка связано с именем профессора М.К. Турского. По мнению автора, труды Турского, как частного лесовода, связаны с закладкой значительных площадей сосен, елей, лиственниц и дуба. Возможно, именно с него начиналось искусственное лесоразведение особо ценных пород сосен на землях Воронцова-Дашкова, ведь с развитием капитализма в России лесоводство приобретало особое значение. Саженцы выращивали в собственных питомниках, разбросанных по разным участкам лесных площадей. За успешную реализацию проектов лесоустройства, осуществленных на площади 655 десятин, Воронцов-Дашков был удостоен золотой медали и премии в 500 полуимпериалов. Лес, разбитый на четкие квадраты в 40 и 25 десятин, строго охранялся от случайных пожаров и вырубки. Без сомнения можно утверждать, что лесоразведение осуществлялось специалистом-лесоводом, но к устройству парка он вряд ли имел прямое отношение.